Кузьмин С. Баргинский и харачинский вопросы в истории Восточной Азии. В 2 тт.

Рассматриваются два слабоизученных аспекта истории Восточной Азии, связанные с национальным движением монголов в первой половине ХХ в.: изменения статуса Барги (Хулунбуира) после того, как она объявила о своей независимости в 1912 г. (известные как баргинский
вопрос) и деятельность повстанцев из Внутренней Монголии в Барге и прилежащих районах
(известная как харачинский вопрос). На основе большого объема архивных и опубликованных данных анализируются события, связанные с провозглашением независимости Барги, затем — ее вхождением в состав провозгласившей независимость Монголии, затем — коллизии,
связанные с провозглашением и реализацией фактической автономии Барги, ее интеграцией
в Китайскую республику, государство Маньчжурия (кит. Маньчжоу-го), КНР, а также деятельность отрядов монгольских повстанцев («харачинов») в Барге, государстве Монголия, Внутренней Монголии и Маньчжурии. Не имея возможности интегрироваться в государство Монголию,
создать собственные независимые или автономные структуры, эти повстанцы примыкали к тем
силам, которые выдвигали проекты, альтернативные республиканскому Китаю: к японцам, декларировавшим восстановление Цинской династии, к панмонголистам, декларировавшим создание объединенного монгольского государства, к барону Р.Ф. Унгерну, воевавшему с китайцами во Внешней Монголии. Показано, что панмонгольское движение было одним из проявлений
панмонголизма как более широкого явления, имеющего многовековую историю. Участие внутренних монголов и баргинцев в панмонгольском движении, в боевых действиях в Забайкалье
и Внешней Монголии на стороне белогвардейцев, в государственных структурах и армии государства Маньчжурия, превращение Барги в один из центров развития Народно-революционной
партии Внутренней Монголии, восстание в Барге в 1928 г. и последующие попытки реализации автономии или реинтеграции Барги с МНР рассматриваются как проявления нерешенности обоих вопросов. В целом, баргинский и харачинский вопросы являются проявлением более
широкой исторической проблемы — общего стремления монголов к государственному самоопределению на территориях, ранее подвластных империи Цин.